Подкаст: Відтворювати в новому вікні | Скачати (19.4MB) | Репост
Грузинський драматург Баса Джанікашвілі розповідає про нову книжку, війну в літературі і стереотипи щодо Грузії.
Василь Шандро: «Гра у вóйнушку» — це досить сюрреалістична річ. Вона, я так розумію, була написана після російсько-грузинського конфлікту. Як сприймали самі грузини цей твір?
Баса Джанікашвілі: Да, «Игра в вóйнушку» написана на тему российско-грузинского конфликта 2008 года. Сначала это была пьеса. Потом я сделал из нее роман, который вышел два года назад в Украине.
Я был очень горд, что этот роман вышел в Украине. После 1986 года я — первый автор-грузин, книга которого была издана в Украине. Еще я горжусь тем, что эта книга на украинском, а не на русском. Для меня это было принципиально.
Многие называют мои роман и пьесу сюрреалистическими, но я не думаю, что это так.
По сюжету грузинская семья отдыхает в селе, идет микровойна. Маленький сын собирается сбить российский самолет рогаткой. Он забирается на дерево, сбрасывает пилотов, которые превращаются из врагов в гости.
Я не буду рассказывать финал, но самое трудное — не перейти литературные рамки. Для меня это было главное. Когда на улице российские танки, сложно быть объективным.
В Грузии произведение приняли хорошо, но критики иногда говорили, что российские военные не очень плохие. Но я не хотел сказать, что российские военные плохие, а мы — хорошие. Я хотел сказать, что войной проблемы не решаются.
Василь Шандро: Як грузинська література береже пам’ять про війну?
Баса Джанікашвілі: Современная грузинская литература очень разная. Тематика и география тоже очень разные.
Василь Шандро: Чому «вóйнушка»? Іронія?
Баса Джанікашвілі: В грузинском варианте в названии используется слово «стрелялки». Ребенок играет в компьютерную игру. Потом читатель должен сам решать: это компьютерная игра или настоящая война. Беда в том, что и так, и так человек играет в войну.
Василь Шандро: У нас говорять, що війна на Донбасі, далеко, а в Києві війни немає, в Києві вона не відчувається. Можливо, вона теж частиною суспільства сприймається як війна в телевізорі, в моніторі.
Баса Джанікашвілі: В 90-е, когда у нас началась первая война с Абхазией и Россией (мы так считаем), в Тбилиси не ощущалось, что идет война, а потом, когда появились беженцы, когда повезли гробы, началось ощущение того, что где-то идет война. По-моему, настоящее ощущение того, что мы пережили войну, пришло поздно, через 10 — 15 лет. Российская рука присутствовала в этих конфликтах. Но что мы делаем, чтобы ее не было?
basa.jpg
Баса Джанікашвілі «Angry Bird»Авторські права: Видавництво “Кальварія”
Василь Шандро: Ми готові про це думати у такій ситуації?
Баса Джанікашвілі: Пока идет война, не готовы. Для вас, украинцев, сейчас очень сложно сесть за стол переговоров или просто сесть и подумать о том, что такое война.
Василь Шандро: В Грузії вже є такі дискусії?
Баса Джанікашвілі: Да. Главная проблема всех властей в Грузии — все президенты говорили о территориях. Но там же люди! Главное — до них достучаться, сказать им, когда нам будет хорошо вместе жить.
Василь Шандро: Присутність хлопчика, який почав з рогатки збивати літаки, — це натяк на освіту, на подачу історії?
Баса Джанікашвілі: Своему сыну я говорю, что войной проблемы не решаются. Дай Бог, чтобы он поверил. Еще я ему говорю, что, если хочется общаться с абхазами и осетинами, нужно учить их язык, потому что нужно их уважать.
Василь Шандро: У назві «Angry Bird» є аналогія з культовою грою. Вона може іронічно сприйматися як комп’ютерна гра, але це теж гра у «войнушку».
Баса Джанікашвілі: Да. В большинстве случаев название продает книгу и пьесу.
В основе «Angry Bird» лежит настоящая история, которая произошла в Грузии два года тому назад. Одно маленькое село, где живут мусульмане и христиане. Мусульмане хотели построить мечеть, а христианская часть этого села была против. Началась словесная перепалка. Я взял эту фабулу. Между мусульманкой и христианином зарождается любовь. Это классика жанра. Дети хотят создать семью, у них рождается angry bird. В селе, где столько ненависти, не может быть только любовь. Там и ненависть, и любовь. Angry bird начинает играть с родителями. Они превращаются в маленьких птичек.
Эта пьеса победила в конкурсе в Германии. Она была поставлена в Германии, во Франции и в Грузии. «Гра у вóйнушку» еще не была поставлена в Грузии.
Василь Шандро: Вас в України часто запитують про політику?
Баса Джанікашвілі: Вчера было интервью. Я хотел говорить о книге, а говорил полчаса о политике.
Василь Шандро: Самі грузини часто говорять про політику?
Баса Джанікашвілі: Очень. Мы хотим менять политиков.
Сейчас Грузия переживает период прагматизма. Это очень странно. За 25 лет независимости это первый раз, когда политики говорят, что нужно посмотреть и на карманы. Нужно продавать вино и в Китае, Европе, и в России. Сейчас человек, который продает вино в России, уже не враг.
Василь Шандро: В Грузії багато єврооптимістів?
Баса Джанікашвілі: Слава Богу, что большинство населения Грузии за Европу. Ностальгии за Советским Союзом нет. Ни у моего деда, ни у моих родителей не было ощущения, что это одна страна. Нас воспитывали так, что Грузия — это часть какой-то абсурдной страны.
Мой сын вообще не помнит этого. Ему сейчас 16. Он меня спросил, почему в подъездах есть отопление. Я об этом не задумывался. У нас центрального отопления с 1991 года нет. У нас индивидуальное отопление. А он мне сказал, что это очень дорого.
Василь Шандро: Ми з вами говоримо в День пам’яті жертв Голодомору в Україні. В Грузії знають про цю трагедію?
Баса Джанікашвілі: У нас нет ощущения того, что у вас произошла эта трагедия. Мы узнали о Голодоморе позже. В 30-е годы у нас был избыток продуктов. Раскулачивали, но такого не было. О Голодоморе мало знают.
Василь Шандро: Чи є подібні речі, історичні травми, у грузинів?
Баса Джанікашвілі: Конечно, есть. У нас было независимое государство с 17 до 21 года. Это грузинское правительство в 1918 году договорились с Лениным о ненападении, но потом был Сталин, Орджоникидзе. Для нас 1921 год — трагедия. Но есть ощущение, что оккупация была правильной. Ведь не русские пришли в Грузию, не монголы, не татары, не персы. Это были грузины. Военачальники были грузинами. Остальные 70 лет нас учили, что это была не оккупация, а независимость была ошибкой. Конечно, это было не так.
Василь Шандро: Ви говорите про те, що радянський період — це період окупації?
Баса Джанікашвілі: Да, это болезненная тема.
Василь Шандро: Чи є зараз стереотипи щодо Грузії і грузинів в тих країнах, де ви буваєте? У радянській масовій свідомості був принцип висміювання. Був смішний «хохол» і смішний грузин.
Баса Джанікашвілі: В 2001 или в 2002 году я был в Москве. Там ставили мою пьесу. Одна журналистка подошла ко мне и спросила, является ли Грузия православной страной. Сначала я подумал, что это «Скрытая камера». Я ответил, что Грузия — буддистская страна. Потом я понял, что это новый шанс для грузин презентовать себя заново.
Да, в советских фильмах украинец глуповат, грузин глуповат и много пьет. Это российская пропаганда. Что поделаешь?
Василь Шандро: Ви дививтесь радянські фільми? «Міміно», наприклад?
Баса Джанікашвілі: У нас этот фильм очень любят.
Be the first to comment on "Баса Джанікашвілі: Коли на вулиці російські танки, важко бути об’єктивним"